Перед тем, как уйти, хозяйка сказала: “Мурра, я вернусь через неделю!” Ну как тут ей не посочувствуешь?! Полчаса будет сидеть в тряской электричке, затем — болтаться в противном, жутко пахучем автобусе.>
Однако вечером я до того разозлилась, что решила: пусть только вернётся! Сразу же укушу эту коварную предательницу. Ведь с собой она взяла рыжую кошару, нагло заявившуюся на чужую территорию и прибравшую к своим когтистым лапам мою наивную хозяйку. Словно та была бесхозной! На следующее утро, после завтрака, я поняла: предательницу нужно и поцарапать. Но не успело солнце спрятаться за деревья, как я почувствовала — хозяйка уходит… Она шла, шла и зашла слишком далеко… Мне стало грустно… И зачем она поехала в эту шумную Москву?!
Пару раз я была у неё в гостях и могу ответственно промяукать: “Ничего пушистого там нет!” Какие-то жалкие три комнаты и коридор. Разве сравнишь их с моим лесом, который растёт прямо за забором? Ныряй под калитку и беги куда пожелаешь! Одно плохо: что-то в последнее время мыши перевелись. Пока найдёшь хотя бы завалящую, все лапы собьёшь. В своей квартире хозяйка однажды поднесла меня к окну, показала на огромное странное сооружение и сказала: “Смотри, Мурра, это университет, я там училась!” Вот глупая! Зачем смотреть на этакую махину?! Мой дом гораздо лучше. Он деревянный и всего в два этажа. Очень удобное жилище. Но хозяйке я ничего не сказала. Ведь мы, кошки, знаем: иногда правильнее молчать, чем без толку мурлыкать.
Эх! Если бы хозяйка осталась со мной, ничего плохого не произошло бы! А рыжая бестия отвести от неё беду не пожелала! Ей своя шкура ближе к телу оказалась. Ничего, в другой жизни я этой подлой Рыжельде глаза выцарапаю и уши оборву! Есть люди, готовые без конца убиваться об ушедших… Кошки мудрее. Мы знаем: нужно радоваться каждому дню, подаренному судьбой.
Поэтому вскоре я успокоилась. Лишь где-то глубоко внутри меня проросла, будто цветок, печаль, белая и холодная, как снег. А дни шли… Мне давали еду, гладили, играли со мной… Делал это любимый дядя, иногда — тётя. Они тоже жили в моём доме. И я была этому только рада. Разве что хотелось чуть больше внимания и ласки. Но у дяди был кот. Пока он не вырос, я его трепала, а недавно мы подружились. Всё в моей жизни было более-менее терпимо. Но однажды к нам заявились чужие тётя с дядей. Хотя вели они себя словно хозяева! Пришлая тётя спросила у моей: “Почему бы тебе не взять Машину кошку?” Я возмутилась! Как можно меня взять? Зачем? И куда? Мы и так прекрасно живём в моём уютном домике.
Ну почему, почему люди считают, будто у кошек короткая память? Я-то отлично помню! Хозяйка часто повторяла: “Этот дом твой, Мурра!” А потом я услышала, как тётя, отойдя от чужаков, сказала моему дяде: “Получили две квартиры в элитном доме на Фрунзенской набережной, дом с огромным участком, миллионы на счетах… А кошка — это вам не наследство, о котором надо заботиться”. Вот умеют же люди говорить так, что ничего не поймёшь! А потом мой дядя с тётей сели в машину и уехали. Вскоре на огромной блестящей машине отбыли и пришлые. Я обрадовалась и стала ждать, когда вернутся мои дорогие соседи. Однако их всё не было и не было.
Ближе к вечеру похолодало и пошёл дождь. Я хотела забраться в дом, но форточка оказалась закрытой. Прежде такого безобразия не случалось! Я подумала: “Вот вернутся соседи, я им всё-всё выскажу! И про форточку, и о том, что домашним кошкам положено ужинать, и о чужаках, которых нечего пускать на мою территорию”. А дождь становился всё противнее и мокрее. Мне пришлось забраться под крыльцо и свернуться калачиком на мусоре, чтобы хоть немного согреться. А утром пошёл снег! Это в мае-то! Я выглянула за калитку, обежала вокруг дома… И когда догнала свои следы, вдруг поняла: меня бросили! Отныне никто и никогда не скажет мне: “Мурра, иди домой!” День оказался страшнее ночи.
Ночью я ещё на что-то надеялась… А днём меня принялись терзать два вопроса: “Куда бежать? Что делать?” Гулять приятно, если знаешь: набегавшись, ты проскользнёшь в открытую дверь, подойдёшь к полной миске, запрыгнешь на мягкий диван… Только вот ни дивана, ни миски у меня теперь не было. И мне захотелось завыть во весь голос, но я лишь тихонько заплакала. Прежде гулять под дождём я не любила. Но ближе к ночи принялась ходить туда-сюда по забору. Было тоскливо и очень хотелось есть. Но где найдёшь еду?! В такую погоду даже мыши сидят в сухих норах и нос на улицу не кажут.
И тут я услышала!.. Да это же дядя с тётей! Они пришли! Они помнят обо мне! От радости я истошно замяукала и бросилась к родным и любимым людям!
Ах, какой вкусной может быть еда! А до чего приятно, когда тебя гладят и ласкают! Жаль, счастье было недолгим. Мои дорогие люди куда-то пошли. Недолго думая, я припустила вслед за ними. А дом… Пустой, он стал для меня чужим и ненужным. Новое жилище дяди с тётей оказалось противным. Но разве это важно?! Только в дом меня не пустили. Почему-то дядя принялся говорить мне: “Беги назад!” Но я осталась перед дверью. А под утро вновь пошёл густой снег, и я вернулась туда, где родилась и прожила три счастливых года. Бежала и надеялась…
Глупая! На что?! Весь следующий день я скиталась вокруг своего бывшего дома, а вечером пошла назад. Когда меня увидели, тётя заплакала и сказала, что чувствует себя последней сволочью. А дядя сказал, что трёх кошек по съёмным углам не натаскаешься. Я промяукала: “Угол мне ни к чему! Я же маленькая. И детей у меня не будет”. Но люди не понимают кошачьего языка. И в тепло меня опять не пустили. Какое-то время я жила пусть не вместе, но рядом с ними. Меня кормили и ласкали. И всё же я уже не домашняя…
Однажды тётя спросила, не у меня, конечно, а просто так, с людьми это иногда случается: “Вот сколько нужно получить миллионов, чтобы проснулась совесть?” Только может ли проснуться то, чего нет? В один из дней, когда мне вдруг стало до того грустно, что захотелось завыть, словно собаке, я вернулась к своему бывшему дому. И осталась там. Потому что трудно жить, чувствуя себя лишней, ненужной. Соседи, которых моя ушедшая хозяйка за глаза ругала, кормят меня. А на Рыжельду отныне я зла не держу.
Найден самый симпатичный в мире вид кошек